За время своего существования НДТ участвовал в различных национальных и международных театральных фестивалях и стал лауреатом различных театральных премий: "КукАрт-4" (Россия), "КукАрт-5" - лауреат в номинации "театральный эксперимент"; "Солнцеворот"; "ENCOUNTER-2000" (Чехия, Брно, международный фестиваль театральных школ) - призы за лучшие мужскую и женскую роли (Андрей Чуманов, Татьяна Рябоконь); "To je vychod" (Чехия, Прага, Международный театральный фестиваль стран восточной Европы); "Рождественский парад" (2000) - региональный фестиваль, приз "Лучшему спектаклю фестиваля" - "В Мадрид, в Мадрид!", специальный диплом Ольге Альбановой за роль Хустины; V Международный фестиваль "Театр без границ" (Магнитогорск, сентябрь-октябрь 2001) - диплом "за смелость творческого эксперимента"; "Рождественский парад" (2001) - региональный фестиваль, приз "Лучшему спектаклю фестиваля" - "Оркестр", приз за лучшую мужскую роль (Вадим Демчог) и т.д.

НДТ активно гастролирует, в частности, в "Центре В. Высоцкого" в Москве театр каждый месяц собирает аншлаги своими спектаклями "В Мадрид, в Мадрид!" и "Оркестр". 24 декабря 2001 года, под Новый год, Небольшой Драматический Театр впервые пробовал свои возможности на большой сцене - московские гастроли проходили в Театре им. К.С. Станиславского, зал которого вмещает 600 зрителей. Это явилось очередной ступенью развития для достаточно молодого театра и, надо сказать, довольно серьезным испытанием для актеров и режиссера.
Dell'ART сопровождал НДТ в этих необычных гастролях, результатом которых стал данный материал о театре. Назвать его мы решили "Под стук колес", потому что интервью с актерами НДТ было записано именно в поезде, по дороге в Москву, накануне столь важной для всех них "большой премьеры". Мы разделили их высказывания на несколько основных тем, которые были затронуты в нашем разговоре. Высказывания ребят - "взгляд изнутри" - сопровождаются цитатами из статей, представляющих "взгляд со стороны". Совпадают ли мнения актеров о своем театре с мнением критики и зрителей - судить вам. Да и должны ли они совпадать?..

вверх

О том, какой он - НДТ:

Ольга Альбанова - Семейка такая...
Вадим Демчог - Это, несомненно, явление в театральном искусстве за последние 10 лет. Без ложной скромности! Это то, что заслуживает огромного внимания! НДТ определит направление развития современного театра.
Евгений Карпов - Самое интересное, что я об этом никогда не задумывался. Я могу сказать только за себя - на сегодняшний день это единственное место, где бы я мог заниматься этой профессией, получать от этого колоссальное удовольствие и видеть для себя смысл жизни.
Светлана Обидина - Мне кажется, что он состоит из людей, каждый из которых хочет реализоваться, у которых есть единая цель. Это люди, которые делают то, что они хотят, общаются с теми, с кем они хотят.
Вероника Демчог - Я думаю, в нем присутствует шокирующее чувство правды.
Татьяна Рябоконь - Хороший у нас театр, серьезный, и в то же время забавный. Лев Борисович называет нас "обезьянником". Это так и есть - любая тема, если ее бросить среди нас, тут же разминается, все начинают ликовать, на обезьянник это похоже... и он достаточно дружный.
Вадим Сквирский - Уютный. Я в какой-то момент почувствовал в нем что-то семейное, кстати, достаточно поздно, в этом году, на гастролях в Магнитогорске я осознал, что эти люди мне родные. Я со многими из них вместе уже лет семь.
Сергей Уманов - Он состоит из людей, которым хорошо вместе работать. Вот и все.
Хельга Филиппова - Это семья. Семья со всеми болями, бедами, радостями, которые делятся между собой. То есть любая боль разделяется всеми. Очень многое прощается. Выбирать ведь нужно не по достоинствам, а по недостаткам - если ты с ними можешь смириться, значит, человек тебе подходит. И у нас, мне кажется, именно такой принцип, когда все мирятся с чужими недостатками, очень лояльно относятся друг к другу.
Алексей Харитоненко - Мне очень понравилось, как называли его актеры, которые приходили и смотрели со стороны: "Театр - мечта актера".
Андрей Чуманов - Это нормальный театр, пафоса не хочется нагонять. Мне приятно общаться с этими людьми. Очень многих из них мне приятно видеть каждый день, с ними у меня сложились очень теплые, приятельские и даже дружеские отношения. Мне интересен способ их мышления. Не будем говорить о театре как о состоявшемся организме, а как о догме.
Наталья Шапошникова - Наверное, непредсказуемый, неизвестно, куда дальше вырулит театр, потому что в творческом смысле все неожиданно, все непросто, неадекватно. Мы в постоянном поиске: люди, чувства, отношения между нами...
Мария Шило (администратор НДТ) - Мне кажется, суть нашего театра сосредоточена в фразе "бороться и искать, найти и не сдаваться".
Лев Эренбург - Стараемся, чтоб был живой.

вверх

О том, что удерживает в НДТ:

Ольга Альбанова - Наверное, только эти люди могут меня сделать, Лев Борисович. В другом месте вырасти, как здесь, не получится.
Вадим Демчог - Здесь я дома. Здесь, я могу влиять на развитие общей ситуации. На самом деле, это огромная редкость, а здесь возможно. Здесь никто не может позволить себе диктовать что-либо, потому что все достаточно сильны. Никто не виснет на твоей шее, никого не нужно тащить и, в то же время, каждый готов прислушаться к тому, что приносится другими. Таков внутренний стиль, и он мне очень нравится. В итоге каждый знает, что все зависит от его собственной творческой силы, каждый знает, что может влиять на ход вещей в нашей маленькой Вселенной, Вселенной НДТ. Интересно, что основное место всех наших разборок - сцена! Споришь? - выходи на площадку и убеждай! Все, в итоге, решает твое персональное мужество, твоя персональная убежденность, сила, амбициозность, настойчивость и если это честно, это всегда будет поддержано командой, Эренбургом. В итоге выигрывают все.
Вероника Демчог - Во-первых, это коллектив. Мы давно вместе, мы слаженны, легко понимаем друг друга, с полуслова. Во-вторых, это режиссер - то, как он работает с актерами. Мне нравится работать с Львом Борисовичем, нравится, как он вытаскивает актерское нутро.
Татьяна Рябоконь - Метод работы. Не думаю, что где-то еще работают таким же способом, как у нас. Он позволяет нам максимально проявить то, что в нас заложено, реализовать то, что мы хотели бы сыграть.
Вадим Сквирский - Меня, прежде всего, держит способ работы. У меня вообще диплом режиссера, а я играю. Многие мои друзья, периодически задают вопрос: "Тебе не хочется поехать в какой-нибудь театр, сделать что-то самому?" А я им отвечаю, что нет. Я их обманываю. Мне, конечно, хочется сделать что то самому как режиссеру, но я понимаю, что, придя в репертуарный театр, я попаду в условия театрального производства. У меня есть маленький опыт подобной работы в Чехии. Но театр-фабрика мне не интересен. Мы - театр профессиональный, но в котором существуют прекрасные черты дилетантизма. Мы себе позволяем много свободы, такие вещи, которые невозможны в театре-фабрике. Мы делаем спектакль до тех пор, пока он не будет готов, пытаемся его вынашивать, рожать, а не выдавать выкидыш. И ничто нас не ограничивает. Надеюсь, придет момент, мы чуть крепче встанем на ноги, и я поставлю что-нибудь в этом театре с этими актерами. А сейчас нужно выжить.
Сергей Уманов - Я однажды посмотрел спектакль "В Мадрид, в Мадрид!" еще до того, как пришел в этот театр. И мне захотелось тоже там быть, несмотря на те минусы, которые я для себя отметил. И так случилось, что через два месяца меня туда позвали. Странная история: я просто тогда смотрел спектакль и думал: "Хорошо бы быть с этими ребятами!" Все то, что происходит тут - честно. Мне это и интересно. Мой интерес меня и держит.
Хельга Филиппова - Мне здесь безумно интересно. Я испытываю такую радость от наших репетиций! Я не утверждаю, что этого нет в других театрах, но у нас как лаборатория, когда на моих глазах рождается чудо! И когда лично я принимаю в этом участие и как актриса, и как режиссер, и могу принять участие как художник, и как просто человек, и как зритель.
Наталья Шапошникова - Пол жизни я занимаюсь театром, были разные ситуации, институту я отдала одно, в театре "Модерн" в Москве поработала год - не то. Искусство подразумевает затрату душевных сил, чем больше тратишь, тем больше их возвращается в тебя и в других. Если человек, занимающийся творчеством, не болеет, не переживает по-настоящему, то это не то. Наш театр соответствует моему представлению о театре. Другим я заниматься не хочу.
Лев Эренбург - Это та трава, которую я долго поливал. Я имею в виду наш театр. Это как два садовника. Один спрашивает другого: "Почему моя трава такая чахлая, а твоя такая высокая и сочная? Мы ведь пользуемся одинаковыми удобрениями, одинаковой методикой: Правда, я ей пользуюсь уже 300 лет". Вот и ответ на то, что меня здесь удерживает - я долго поливал эту траву. У нас один язык, одна стилистика. Мы понимаем друг друга отлично.

вверх

О коллективе:

Вадим Демчог - Все разные... или, так скажем, НДТ - это странным образом образовавшаяся матрица. В ней каждый занимает достойное своей активности положение. Это можно видеть и по нашим репетициям: кто-то выкладывает на общий стол фрукты, кто-то сладкое, кто-то выставляет что-то покрепче, кто-то включает музыку, кто-то начинает танцевать, кто-то громко хохотать и хлопать в ладоши... и так получается веселая вечеринка. Никто не сидит в стороне, все взаимовлияют друг на друга, подзуживают, опрокидывают, провоцируют и т.д. И это самое ценное из того, что мы имеем.
Евгений Карпов - У нас есть театр, атмосфера у нас, соответственно, как и в любом другом театре - по полной программе.
Татьяна Рябоконь - Я бы сказала, что атмосфера у нас в коллективе доброжелательная. Когда выходишь на площадку, нет ощущения, что, если ты провалишься, то с тобой перестанут здороваться.
Вадим Сквирский - Атмосфера у нас веселая, доброжелательная, истеричная. Как в любом другом коллективе у нас существуют все прелести и все болезни коллектива.
Хельга Филиппова - Наш коллектив - это отдельно подобранные люди. То есть люди, которые на протяжении долгого времени находятся в сложнейших условиях. Это можно сравнить с альпинизмом. Когда человек попадает в обостренные, экстремальные ситуации, и у него хватает моральных качеств это пережить, то человек остается в коллективе надолго. Такие команды создаются годами, и каждый человек здесь на вес золота, он теперь неотделим от этого коллектива. Вот если несколько таких звеньев вылетит, причем одновременно, - это смерть. Потому что восстановить это будет невозможно - все спектакли созданы благодаря личностям, и найти им замену очень сложно.
Алексей Харитоненко - Мне нравятся слова, которыми характеризуют наш театр не изнутри: "Команда". Вот и все. Не набранные актеры, не пришедший режиссер, а существует команда, люди-единомышленники. Я еще два года назад понял, что это авантюра, но авантюра - дело хорошее.
Андрей Чуманов - Атмосфера у нас хорошая, не без подводных течений, не без взаимных претензий. Но, судя по тому, что мы стабильно существуем уже не первый год, - все у нас нормально.
Лев Эренбург - Атмосфера сложная, как в любом другом живом коллективе. Много и хорошего и плохого. Ребятам всем всего в разной степени и в разном качестве дал бог.

вверх

О подводных течениях:

Ольга Альбанова - По большому счету, думаю, их нет.
Вадим Демчог - Разрушительных? Из-за чего мы можем развалиться? На мой взгляд, это две вещи: первое - страх, который иллюзорен по природе своей. Например, страх не поднять тот вес, какой можем, и это очень липкая вещь. Страх ввергает в сомнения, затормаживает все, делает все маленьким, черным, скукоженным... И второе - недостаток внутренней дисциплины. Самое ценное, что мы имеем, наш "живой" стиль, нужно учиться защищать! А защитить его можно только зрелым, осознанным отношением к ценностям, которые, волей судьбы, мы представляем. Одним словом, есть огромная потребность во внутренней дисциплине, внутренней собранности, внутренней стимуляции ориентиров, ответственности за свою позицию в команде... да и в мире (про мир можно вырезать, чтобы не звучало слишком пафосно).
Евгений Карпов - Они, конечно же, есть, но не хочется об этом задумываться, перечислять. Мы же живые люди.
Наталья Корнукова - Они есть, как и в любом коллективе. Все мы люди, все разные. У каждого свои достоинства, свои недостатки. Но так даже интереснее. Жизнь - борьба.
Светлана Обидина - Мы все живые люди. Я опасаюсь, что нас начнут вытаскивать как котят: когда котята подрастают, их разбирают. Одного Сокуров, допустим, другого Стриндберг и т.д.
Вероника Демчог - Это может зависеть только от нас - если мы развалимся, то это будет только по нашей вине. Но не из-за денег. У нас бывают ситуации, когда совсем нет денег, и мы не разваливаемся.
Вадим Сквирский - Их столько, что меня удивляет, как мы живы до сих пор. Наш театр - организм очень хрупкий, возникает какая-нибудь мелочь, и чувствуешь, как все начинает крениться, крениться... из-за какой-нибудь ерунды. Вот-вот рухнет. Все живые люди, у каждого бывает. Все время от времени сходят с ума, и я в том числе. Бывает, мы устаем, не хватает воли или кому-то кажется, что он спасает театр, а другому что сфера интересов театра находиться в другом месте. И оба действуют на благо, но всем понятно, что это лебедь, рак и щука.
Сергей Уманов - Они существуют. Какие - не скажу. Нас может разрушить разболтанность.
Хельга Филиппова - Наверное, они есть. Если начнутся те же игры, которые существуют в любом профессиональном театре, это может разрушить все, что угодно, либо свести театр к тому способу, которым существуют все театры.
Мария Шило - Они есть, как и в любом другом коллективе, но как раз они что-то разрушить и не способны. Все, что угодно, но не отношения между собой.
Лев Эренбург - Я думаю, что всегда такие вещи есть. Это издержки профессии. Наша профессия на острие ножа. В любом театре это есть.

вверх

О Льве Борисовиче Эренбурге:

Ольга Альбанова - Он для меня Учитель. Я для себя так его определила. Разбирать его я не берусь.
Вадим Демчог - Рождение НДТ - это усилия очень многих людей, это сила, страсть, муки и кровь очень, очень многих, не только Эренбурга. Лично я не могу говорить об Эренбурге в отрыве, например, от себя. Такое ощущение, что мы отражаемся друг в друге. Не знаю, могут ли это сказать другие, они - его ученики, и смотрят на него как на отца, я же - больше как на брата. Мы равны по силе, постоянно перетягиваем канат, постоянно соревнуемся, и, в то же время, мы в одной связке. Я знаю, что могу выражать то, что он видит, знаю также, что он способен видеть то, что я могу выразить. Он, несомненно, влияет на меня, я несомненно учусь многому у него, но я склонен чувствовать, также, что тоже влияю на него, что он тоже учится у меня.
Евгений Карпов - У него я получал второе высшее образование, учиться к тому времени мне уже не очень хотелось. Но он привел меня на свои репетиции, я посмотрел, мне понравилось. И это продолжается уже седьмой год. Кроме него я никогда не работал с другими режиссерами. Мне очень в нем нравится та планка, которую он старается ставить, когда делает какую-то работу. То есть, нет ощущения халтуры. А есть ощущение настоящего большого дела - это самое главное.
Светлана Обидина - Самое главное, что он всех нас очень любит. Он следит за каждым: какая у кого личная жизнь, например. На полном серьезе, это его касается. Боится, чтобы котенок не был забран, - в прямом и переносном смысле. И поэтому он для нас "папа".
Вероника Демчог - Это большой ребенок (как человек). С сильнейшим чувством правды (как режиссер).
Татьяна Рябоконь - Лев Борисович - человек контрастов. В нем удивительно уживаются противоположные черты - он может производить впечатление человека весьма циничного, но, чтобы увидеть его восторг, надо показать ему пистолет, например. И он тогда кардинально меняется, начинает ликовать, играться с этим пистолетом, как будто ему пять лет и он играет в "войнушку".
Вадим Сквирский - По-моему, он хороший человек, добрый. Во многом ребячливый. Я отношусь к нему с большой нежностью и уважением. Знаю его лет семь... я помню, как мы начинали. На тот момент это был человек достаточно жесткий, который никогда не хвалил. Я даже так скажу - меня никто так в жизни не ругал. Я думал, что я никуда не гожусь, хотел уходить из профессии, но, в конце концов, это дает свободу. Когда тебя ругают изо дня в день, ты знаешь, что тебя все равно будут ругать. А потом в этой ругани научаешься находить комплимент. В этом было много театра, много педагогики. В отличии от того, каким я его знал тогда, он стал мягче, раскованней, стал позволять себе иногда быть с нами слабым, мне кажется это степень доверия, это говори т о том, что мы все стали ближе.
Сергей Уманов - Он интересный, импульсивный, во многом неожиданный, откровенный, ранимый.
Хельга Филиппова - В душе это ребенок. Очень ранимый, удивительный, наивный. Наряду с его опытом, мудростью, знаниями, в нем присутствуют именно такие качества как детская наивность, ощущение радости жизни. Он глубоко верующий человек.
Алексей Харитоненко - Он в душе очень мягкий человек, а в общении с нами - достаточно жесткий, мало прощает. Трудно подобрать слова. Он "строит" команду, я с ним знаком уже 11 лет, но до сих пор, опаздывая на 10 минут на репетицию, чувствую себя провинившимся школьником. Хотя мне 30, я оправдываюсь перед ним как второклассник.
Наталья Шапошникова - Требовательный, в хорошем смысле беспощадный режиссер. Он хитер, эта его хитрость - на дело. А когда она направлена на дело - это очень продуктивно. Он никогда не выдаст то, что он делает. Я уже второй спектакль наблюдаю, как он его делает. Он про себя что-то знает, а всем говорит, что нет. Это его работа. Моя работа - быть ведомой, не знать ничего. Знать только руками и ногами.
Лев Эренбург (о себе) - Я все время в бою. Свою жизнь в театре и в институте я ощущаю как войну. Войну "против", войну "за". Войну с обстоятельствами, с конкретными людьми, с актерами, иногда ради самих актеров, ради не всегда правильно понимаемого ими. Жаловаться у меня нет причин.

вверх

О перспективах:

Ольга Альбанова - Я думаю, что мы выкарабкаемся, потому что столько вложено усилий, желания... Цель - оставаться театром, делать спектакли. Очень бы хотелось, чтоб мы были нужны городу.
Вадим Демчог - Ну, лет семь мы еще продержимся. По крайней мере, в "живом" качестве. Считается, что обычно театр живет около 10 лет, плюс-минус год. Три мы уже прожили... Результатом этих лет стали "Мадрид" и "Оркестр", впереди "На дне" и, возможно, "Ромео и Джульетта", но я сомневаюсь, что это будет пиком нашего развития. Я уверен, что пиком будет Пушкин. Я тотально идентифицирую Эренбурга с Пушкинским мировидением, считаю, что "Маленькие трагедии" - особенно "Пир во время чумы" на 100% его дело. Это то, что выражает и обобщает нас предельно, дает ответы на все наши вопросы - любовь, Бог, творчество... порок и предельность. Это то, что никто до сих пор не сделал и не сделает, а мы сможем. После этого можно будет умирать, я имею ввиду театр, или распадаться на отдельные течения.
Евгений Карпов - Будут выходить новые спектакли, у нас новая администрация, но нам всегда не везло с профессиональными директорами - практичности театру не хватает. Но смысл не в этом. Мы делаем спектакли, их играем, мне достаточно того, что я работаю с Эренбургом - это для меня на сегодняшний день и есть цель.
Светлана Обидина - Я думаю, что наша сила не в том, что мы одаренные, а в том, что мы все вместе. И вместе мы пробьемся, вместе все получится. А вот если мы рассыплемся, то я не думаю, что каждый из нас по отдельности станет величиной. "Пока мы едины - мы непобедимы".
Вероника Демчог - Перспективы глобальные, в смысле спектаклей, которые мы можем сделать. Но нужен человек, который нас будет раскручивать. Мы тоже можем бегать и проситься на разные фестивали, но директор все равно должен быть. Все зависит только от нас. Но главное - был бы театр, хорошие спектакли, а перспектива сама прибежит.
Татьяна Рябоконь - Это все будет зависеть от нас, от того, насколько нам всем действительно нужно, чтобы он был.
Вадим Сквирский - Перспективы, надеюсь, большие. Мне кажется, что способ работы у нас редкий, и он позволяет выдавать качественный продукт. Не знаю, есть ли еще театры, живущие таким образом. Поэтому мне кажется, что у него есть будущее. Хочется, конечно, потрясти мир, взорвать, перевернуть, не знаю, насколько нам это по силам.
Сергей Уманов - Не заглядываю вперед - не знаю. Может, все будет очень здорово, может, нет. Пока есть наш интерес, театр будет, а как только интерес пропадет...
Хельга Филиппова - Мы очень выросли на "Оркестре" и, я думаю, следующий спектакль будет еще сильнее. Это чувствуется по тому, как идут репетиции. Я надеюсь на очень сильную работу. Если будут условия. Конечно, проблема с помещением сильно выбивает из колеи.
Алексей Харитоненко - Ну, это спрашивать нужно не у нас. В перспективе - работа, работа, работа: Будем заниматься своим делом. Кем бы ты ни был: слесарем, актером или политиком, но если биться все время в одну и ту же стену, то она ломается. Мы заняты делом, мы бьемся в свою стену, и, наверное, мы чего-то достигли, так как мы это делаем с удовольствием. А конечной цели быть у нас не может. Чудесная фраза - "нет предела совершенству".
Андрей Чуманов - Вот этого я не знаю. Я хочу, чтобы нас ждали радужные перспективы, слава, успех, вот и все.
Наталья Шапошникова - Опасное дело - предугадывать. Нам не по 20, энтузиазм добывается уже кровью. Надо где-то добывать и финансы. Те, кто говорят, что талант в борьбе крепнет, ошибаются. Это полная ерунда. Он растрачивается, иссякает, поэтому лучше таланту создавать благие условия.
Лев Эренбург - Одним словом скажу: ВЫЖИТЬ! Я буду ставить спектакли. Я плохо представляю, что такое художественная программа, кредо: Я хочу поставить очередной спектакль. Вот это и есть моя программа, мое кредо!

Эпилог

- Лев Борисович, как изменилась Ваша жизнь с появлением НДТ?
- Она стала очень наполненной. И думаю, что значительно сократилась - я проживу меньше!

Диана Яворская

вверх